В 1960-х доктор Дон Ширли, композитор и исполнитель классики, провёл турне, включившее в себя сегрегированный американский юг: дело принципа, использование возможности, недоступной слишком многим. Более полувека спустя «Зелёная книга» отправляется туда же, пользуясь своей собственной возможностью сделать из него пассажира во всех смыслах. Прошлое безопасное место для кино, жаждущего напомнить зрителю, насколько хуже там было, чем в настоящем, но, что ещё более важно, согреть его историей о том, как белый человек Тони Валлелонга перестал выкидывать в мусор использованные чёрными людьми стаканы, пообщавшись с одним из них за деньги.
Приведёт ли совместное путешествие культурного музыканта и неграмотного костолома-водителя к большой и прекрасной дружбе? Согласно семье первого, ничего подобного в реальности не произошло; согласно сценарию за соавторством сына второго, а вы как думали. История историей, но, в конечном счёте, лучшие, немногие непринуждённые моменты фильма упираются именно в ненагруженную ничем другим дорожную бадди-комедию. В постановке Питера Фаррелли, впервые работающего без брата разницы, впрочем, не видно в ней нет ничего тонкого, но есть определённое агрессивно-заискивающее обаяние, подобное тому, что бывает у подвыпившего родственника с развязавшимся языком. В его компании может быть забавно, но вы все равно вряд ли захотите, чтобы он начал растолковывать вам за расизм.
Сами по себе факты экранной дружбы и отведения центральной роли в этом пересказе открывающему для себя новый мир белому человеку не фатальны. Конкретные мины, на которые наступает «Зелёная книга» в том, какими путями она приходит к этой самой дружбе, и в её покровительственном отношении едва ли не ко всем, кого она видит.
В первую очередь, к доктору Ширли, которому в кадре недостаточно просто рисковать здоровьем и даже жизнью; фильм неустанно помещает его в ситуации, вынуждающие его открыто или имплицитно извиняться практически за все стороны своей личности. Без помощи Тони он не смог бы ни есть жареную курицу, ни оценить Литл Ричарда и Арету Франклин («Это же твой народ!», читает ему наставления Тони, и фильм даёт понять, что он прав, потому что в ответ Дон не спорит, а, поставленный на место, смотрит в пол), ни принять кульминационное решение о том, какие концерты давать и где. Он подставляет другую щёку, пока его попутчик бьёт морды, и произносит монолог в защиту своей позиции но мы же понимаем, кто здесь круче. Тони ничего не стоит перестать быть расистом; Дону нужно пыхтеть целый фильм, чтобы встретить его на полпути.
Тони, тем временем, оказывается в своём собственном положении, где публика получает возможность и благодушно кивать его житейским мудростям простого парня из Бронкса, и чувствовать над ним моральное и умственное превосходство всякий раз, когда он даёт к этому повод. Иными словами, фильм ставит зрителей выше персонажей, а себя выше зрителей, будучи убеждённым в том, что на каждую ложку дёгтя им необходима ложка мёда (поприветствуйте сразу две вставные сцены с копами), а история должна подаваться в виде старпёрской сентиментальщины, которая заканчивается как откровенная сказка, с праздничным плейлистом, улыбками и легко побеждаемым личном и оставленным позади региональным расизмом, не имеющим здесь значения ни на каком другом уровне.
По этому поводу нет даже никакой рефлексии; это кино со взглядом блаженного дурачка, которому и в голову не приходит, что можно по-другому. Часть внимания уделяется сюжетной линии, в которой Дон учит Тони выразительно писать письма; в лучших традициях фильмов, превозносящих Искусство и Оригинальность, но не желающих потерять ни одного потенциального зрителя, «Зелёная книга» игнорирует здесь сама себя. Её идея выразительности заставить одного из персонажей произнести свой оскаровский монолог, выйдя под проливной дождь, ведь мы знаем, что люди всегда готовы промокнуть до нитки, лишь бы добавить своим словам убедительности.
Играющий означенного персонажа Махершала Али изо всех сил пытается придать глубины роли, которая на бумаге этому скорее противостоит; его неловкость подчёркивает фальшь материала. Мортенсен идёт другим путём, прямо навстречу карикатуре, и превращает своего героя в ходячий мясной шар, пожирающий целую пиццу как сэндвич и произносящий абсурдные реплики вроде «Выглядит как моя жопа» при виде обшарпанного мотеля; по крайней мере, он смешон. Оба здесь не в лучшем положении, и окружающий их фильм за это ответственен. А впрочем, насколько это важно длявсехтрёх?
Замечательное веселое и грустное, вдумчивое, профессиональное, красивое, романтичное кино. Музыка. Человеческие психотипы, яркие ситуации, отношения между людьми, которые трансформируются с минуса на плюс. Разность индивидуумов и ,тем не менее, возможность притирки и их взаимодействия и взаимопонимания не смотря ни на что. О глобальных проблемах предыдущих исторических периодов и века двадцатого, усилившего противоречия своего времени.
BadGary
Хороший
Хороший, легкий фильм. В этом фильме есть все для успеха, но самое главное это - темнокожий, угнетенный герой да еще и гей(Икххаа). Я не против людей с темной кожей, история у них печальная и грустная, но ребята, зачем гей? Почему гей? Ну это в фильме совсем было не нужно, ну вот совсем, но нет. Гомосексуальность теперь ключ к успеху... далее
источником качественных рецензий, имели свой особый взгляд на кино. Я отправлял ваши рецензии друзьям и после фильмов всегда перечитывал вашу точку зрения... далее