Форма воды:

Форма воды: Мальчик из воды

Получая «Глобус» за «Форму воды», плачущий Гильермо дель Торо начал речь с фразы «С детства я был верен монстрам, был спасён и освобождён ими, потому что монстры, я верю, святые заступники нашего блаженного несовершенства». Эти две максимально мелодраматичные минуты, где режиссёр говорит о любви к монстрам и кинематографу, отлично описывают сам фильм, наиболее важный для автора, но не самый важный для зрителя.

Представлять его как историю любви немой девушки и человека-амбифии будет узко и неправильно. Ещё более неправильно сравнивать с Беляевым, потому что общего у них ровно ничего. Бедная амбифия, которую однажды привозят на секретный военный объект и начинают изучать и пытать, во всём больше похожа на испуганного инопланетного ребёнка. Не зря Спилберг так понимающе улыбался, слушая Дель Торо на «Глобусах», потому что в каком-то смысле «Форма воды» — это такой «Инопланетянин». Но дельторовский пришелец появился из океана. Собственно, главная цель положительных героев — спасти его от жестоких людей и отпустить на волю, в воду.

Разница в том, что кино не детское, не семейное — это очень мягкая, нежная, ранимая сказка для чувствительных, как минимум, в душе одиноких и, главное, взрослых мечтателей. Вроде самого Дель Торо. То есть, продолжая сравнения, это «Девушка из воды», из которой убрали едкие шутки, самоиронию и нарциссизм, и остались только тартутики.

Сюжета мало, и больше того — картина разваливается на две части: первая — это такой вольный римейк «Про уродов и людей» в духе бродвейского мюзикла, только без песен, а вторая часть — это вольный римейк «Меха» про Диану Арбус, и там Дель Торо таки доводит концепт до конца, делает фильм чёрно-белым, и начинаются песни-танцы. Причём, когда отношения двух немых и одиноких таки переходят на уровень совместной ванны, появляется ровно то же чувство, когда смотришь чьё-то милое видео с котиками на «Ютубе». Наверняка для Дель Торы это именно очень художественное видео с котиками, которое он всем предложил посмотреть. Смотрите, какие они милые, ну разве не чудо? Разве нет? Ути-пути, какая милая амбифия. Ах, как она глазками моргает…

Почему-то всё лучшее в фильме на втором плане. Например, то, какими рисуют хороших и плохих персонажей. Если не считать бессердечного генерала Генерала, который появляется на пару минут, то злодей только один — это Майкл Шэннон в роли начальника охраны. Это человек, который никогда не моет руки после туалета, потому что считает это проявлением слабости. В начале фильма амбифия отрезает ему пальцы, их потом находят и пришивают обратно, но неудачно. Пальцы постепенно чернеют, гниют, и параллельно этому Шэннон становится истинным монстром этой истории. Но забавно, что только у него действительно успешная жизнь. Он словно пришёл из рекламного ролика. У него идеальная жена, идеальные дети, а потом он покупает идеальную машину, а себя он искренне считает хорошим, достойным человеком. Его мир — это мир успешных франшиз и книжек типа «Сила позитивного мышления».

А против него кто? Во-первых, немая одинокая уборщица, во-вторых, старый и одинокий художник-гей-неудачник, и в-третьих, одинокий и никем не понимаемый доктор Боб, который на самом деле советский шпион-учёный Дмитрий, свой среди чужих, чужой среди своих. Все неполноценные, изолированные от нормальной жизни, в разной степени странные и ощутимо мэрисьюшные. Аж неловко. Само собой, в таком фильме нет никакой самоиронии — только вагоны мимими и счастья, залитые сладкой музыкой Деспла и французскими песнями.

А важнейший мессидж картины нужно раскапывать. Он придавлен излишним амуром, Бродвеем и морскими котятами. Он в том, что не нужно подстраиваться под других. Под некую общепринятую правильность. Потому что на самом деле это никому не нужно, и в конце будет облом. Дель Торо завершает разбитыми ценностями сразу три персонажные арки: начальника охраны, советского шпиона и бывшего иллюстратора — они все понимают, что жили иллюзиями, что их идеалы никому не нужны. И в этом, наверное, главный промах фильма — что страдают, разочаровываются и меняются здесь не главные герои. Те статичны. А герои второстепенные.