Венеция-2014: Без шума и особенной ярости

71-й Венецианский фестиваль подтвердил ожидания, но не удивил, увы, новыми именами, сверхъестественными открытиями. Тем не менее, некоторые авторы всё же засвидетельствовали свой непомеркший талант. А таких людей всегда немного. И не только на фестивалях.

Приз «За режиссуру» получил Андрей Кончаловский. «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына» — микст документального наблюдения с магическим реализмом (режиссёр награждает своего героя видениями) на фоне прекраснейшей северной природы (оператор А. Симонов) под аккомпанемент саундтрека Артемьева, реквиема Верди и телепередач «Первого канала». Умирающая деревня в Архангельской области, где обитают обаятельные, философически настроенные алкоголики, соседствует с космодромом в Плесецке. Эти два мира существуют отдельно, но сам по себе контраст старинного космоса, где из озера черпают воду для питья, и новейших технологий оглушил европейцев экзотическим контрастом. Единственная профессиональная актриса Ирина Ермолова соревнуется тут с реальными людьми в собственных ролях, впечатляющих незаёмным естеством и киногеничным присутствием.

Лучший фильм — безусловно, последняя часть трилогии о живущих Роя Андерссона «Голубь сидел на ветке, размышляя о жизни» («Золотой лев»). На первый взгляд, шведский абсурдист, поэт и ультрареалист сработал в известном его поклонникам стиле. Представил череду эпизодов — их тут 39 штук, в которых шведские обыватели грустят, слоняются по Гётеборгу, сидят в кафе, умирают, плачут, смеются, застывают на автобусной остановке в живописной мизансцене, учатся танцевать фламенко. В новом фильме Андерссон не изменил своим заурядным и наивным персонажам — белым клоунам (его актёры появляются на экране с набеленными лицами), но запечатлел их существование нестерпимо печальным. При этом нежным и комичным до слёз.

Два коммивояжёра — Сэм и Йонатан, шведские Кихот с Пансой — связывают самодостаточные сцены-картины, фланируя по городу с чемоданчиком и пытаясь продать зубы вампира, маску однозубого человека, мешочек, который хохочет. Эти игрушки должны развеселить их грустных сограждан, но кто же, кроме любителей жанровых аксессуаров, в это поверит? Лаконичные, не хуже, чем у Беккета, диалоги заставляют партнёров конкретной сцены впадать в ступор, переживать замешательство, а публику, у которой сжимается сердце, улыбаться. Глубинные мизансцены, уводящие взгляд зрителей туда, где таится повседневная жизнь, чреватая внезапной смертью или тихим отчаянием.

Смешение времён — эпизод в кафе со старым завсегдатаем срывается в сороковые роковые. В том же кафе гужуются солдаты Второй мировой, им нечем заплатить за рюмку шведской водки. Тогда барменша запевает песнь про Гётеборг, где стаканчик можно получить за поцелуй. Название фильма разъясняется в безутешном и щемящем эпизоде. В школе для детей с отклонениями должен состояться концерт. На сцену выходит девочка и пересказывает в прозе стихотворение про голубя, который отдыхал на ветке и размышлял, а потом вернулся домой. «Разве голуби размышляют?» — спросил учитель. «У голубя не было денег», — ответила девочка.

Самый радикальный фильм — «В подвале» Ульриха Зайдля, показанный вне конкурса. На сей раз этот антрополог с уникальным бесстрастрым взглядом, от которого возникает в зале паника, изучал (в течение пяти лет), какую жизнь ведут венские обыватели в подвалах своих домов. Там они реализуют персональные фобии и мечты. При всём том — никакой «энтомологии», то есть холодной оптики, поверхностно приписываемой Зайдлю, тут не наблюдается. Напротив — он снимает обычное времяпрепровождение заурядных венцев, обнажая их подсознание в интимных пространствах. Однако взгляд Зайдля на их перверсии, странности лишён моральных оценок и любых предубеждений. Режиссёр фиксирует реальность без поблажек, с пониманием этих людей. Зайдлю хватает чёрного юмора и глубинной проницательности по поводу человеческой природы, чтобы зрители почувствовали за отстраненной позицией режиссёра его же сочувствие опустошенному существованию усредненных венцев, компенсирующих свои недостачи в подвалах, где очень немолодая женщина прячет кукол, которых ласкает, как своих детей; любитель пострелять по мишеням украшает стены портретами Гитлера; охотник-мещанин делится рецептом приготовленного его женой шницеля из мяса не вполне обычного животного. А феминистка назначает своего любовника (театрального охранника) на роль раба, отрекаясь при этом от своего амплуа доминирующей «госпожи».

Самый поэтический фильм — документальный «Взгляд тишины» (гран-при жюри) Джошуа Оппенхаймера, снятый по следам знаменитейшего «Акта убийства». После оглушительных эффектов первой картины об индонезийской резне 60-х, где убийцы коммунистов и синефилы, поклонники американского кино, реконструировали с яростным артистизмом пытки ненавистных соплеменников, режиссёр сделал пробирающую до косточек тишайшую картину. Теперь его взгляд занимают жертвы страшных событий и родственники жертв, живущие бок о бок с насильниками, не чувствующими своей вины и, конечно, раскаяния.

Мать убитого сына, его выживший брат — протагонисты сиквела. Брат проверяет зрение у бывших убийц — такова его работа и уловка, чтобы разговорить вполне респектабельных и изношенных годами, но «сильных духом» антикоммунистов. Травмы выживших в резне не заживают. Время не лечит. Мёртвых не воскресить. Длящийся подспудный ужас насыщает трагедию без катарсиса.

Самый актуальный для жителей бывших соцстран, элегантный, отлично снятый, смонтированный и сыгранный фильм — «Возвращение в Итаку» Лорана Канте (главный приз в программе «Авторские дни»). На крыше гаванского дома встречаются давние друзья. Те, кто прозябает в родной стране, не стреножив своего благородства, тот, кто приспособился к режиму, и кубинец, проведший в эмиграции шестнадцать лет. Он писатель, познавший в Испании испытания изгоя, чужака. Родной испанский для его жизни и творчества не сгодился. Он решает остаться в Гаване, чем шокирует своих друзей: инженера, не предавшего идеалы революции, сын которого мечтает уехать, художника, переживающего многолетний кризис после давних унижений, врача, чьи дети посылают маме посылки из Майами, чтобы она смогла свести концы с концами.

Они проводят вместе вечер, ночь. В бесконечных разговорах, взаимных упрёках, исповедальных монологах, счастливых воспоминаниях, в говорящем (во взглядах, ракурсах) молчании. Ни секунды не скучно, хотя суть подобных разговоров (ехать-не ехать, может ли писатель состояться в чужой стране и т.д.) мы знаем назубок. Но саспенс пропавших жизней вдруг взрывается признанием эмигранта, некогда настучавшего — страх сгубил его душу — на своего товарища-художника и разбившего ему, себе жизнь.

Этому сюжету вторит конкурсный китайский фильм «Красная амнезия» Вона Сяошуая. Бывшая активистка компартии и культурной революции, заботливая мать взрослых детей, попадает в странную историю: её допекают телефонные звонки, молчание в трубку неизвестных абонентов, разбитое камнем окно в квартире, угрозы сыну-бизнесмену. Выясняется, что давным-давно, когда закрылся завод в горах, где она работала, возможность переехать в Пекин была только у двух семей. Она настучала на своего друга и оказалась в Пекине. Ужас прошлого, материализовавшийся в образе внука того человека, которого предала старушка, настигает и её семью.

Самый изобретательный фильм — «Реальность» Квентина Дюпьё (программа «Горизонты»). Заурядный телеоператор мечтает снять кинодебют в жанре хоррора. Знакомится с продюсером, недоумком и безумцем, который готов финансировать то, не знаю что. Но с условием: режиссёр должен найти самый страшный в истории кино вопль, за что продюсер получит «Оскара». Параллельно развивается интрига с «настоящим автором» — разумеется, документалистом, вызывающим хохот (в зале) карикатурным наблюдением за т.н. реальностью. А эта кинореальность, раздираемая между сверхреальностью снов героя и фантастической явью, никак никому не даётся. Одно из самых остроумных высказываний по поводу «охоты за реальностью».

Самый обидный фильм — «Шрам» Фатиха Акина об армянском геноциде в Турции. Невозможно представить, что подававший большие надежды режиссёр сподобится на экранизацию учебника для младших классов. Впрочем, если решить, что целью этого псевдоэпического опуса было рассказать миру о событиях, случившихся в 1915 году, то, как говорится, музы смолчали. Акин имел массу выдающихся консультантов — от Скорсезе до Поланского. Прочёл сотни источников. И всё для того, чтобы сделать плакат, где герои-армяне говорят по-английски с акцентом, дабы расширить мировой прокат, чтобы соблюсти политкорректность — показать плохих мусульман и очень хороших. Но главное, чтобы рассказать сентиментальную до неловкости историю о папе в поисках пропавших дочек. В лагере беженцев, в борделях, на Кубе, в Миннеаполисе, Северной Дакоте. Незамысловатое путешествие с однозначными характерами, фальшивыми диалогами и актёрскими клише.

Самый блестящий фильм — «Бёрдмен» Алехандро Гонсалеса Иньярриту. Мало кто предполагал, что отменно начавший карьеру в Мексике режиссёр, потерявший cвою индивидуальность в Голливуде, так взметнёт и реабилитируется. Сказать, что это «развлекательное» кино — не вся правда. Это то американское кино, которое мы любили и потеряли. И вдруг с экрана повеяло свежестью мыслей, чувств, драйвом, убийственной и спасительной обнажённостью характеров, не говоря о первоклассных диалогах/монологах.

Тут веет нью-йоркским духом. Невообразимая камера Эмманюэля Любецки стоит отдельных аплодисментов. Как и бенефисное тремоло Майкла Китона в роли актёра, звезды коммерческого кино — славу ему принесла роль некоего Бёрдмана, как Китону — Бэтмана. Актёр решается на дебют в бродвейском театре, его тошнит от присосавшейся к нему репутации, заработанной в попсе. О, сколько мук, трений, унижений, преодолений ему предстоит пережить в борьбе с собой, дочкой, женой, любовницей, партнёрами, обстоятельствами, критикессой «Нью-Йорк таймс»".

Жюри не выдало приза Китону, предпочтя наградить кубками Вольпи за лучшую женскую и мужскую роль дуэт Адама Драйвера с Альбой Рорвахер в фильме Саверио Констанцо «Голодные сердца». Что ж, они и вправду сработали на разрыв аорты в борьбе за воспитание крошечного сына: мама сыночка — бескомпромиссная вегетарианка, морит, как кажется папе, крошку голодом. А ему ещё расти и расти. Папа же со своей мамой капитулировать не собираются и втайне кормят мальчика «нечистыми» продуктами. Фильм так себе, хотя артисты выжали себя без остатка. Но всё это мелочи рядом с настоящей победой Роя Андерссона.

ММКФ 2014: кино народов мира Роман КОРНЕЕВ, Никита КОМАРОВ Продолжаем обозревать сильно локализованную в этом году версию Московского кинофеста. Как водится, лучший фильм уже показали в начале, причём ни в каком не в конкурсе, поэтому пытаемся постепенно выявить фаворитов из оставшихся фильмов, неспешно смотрим гостевую Российскую программу и первую из двух отечественных работ в конкурсе, а также присматриваемся к фестивальному кино из других стран в поисках прочих и, увы, не состоявшихся претендентов на главные награды.

Премьеры сентября: «Люси», «Человек ноября», «Бегущий в лабиринте», «Великий уравнитель» Роман КОРНЕЕВ Сентябрь традиционно считается одним из слабейших, если не сказать самым слабым месяцем в году, и текущий сезон тому лишнее подтверждение — из четырёх премьерных уикендов лишь один — третий — содержит в премьерном листе тысячеэкранники (причём сразу три — проходной боевик, подростковая фантастика и отечественная комедия про водку). В то время как остальное время смотреть практически нечего даже на фоне полупустого августа: сплошные проходные мелодрамы, триллеры и никому не нужное российское кино.