Человек-невидимка:

Человек-невидимка: Он следует за тобой

На месте, где три года назад померла «тёмная Вселенная», вырос «Человек-невидимка», переосмысленный как компактный триллер с социальным (под)текстом — экономный и изобретательный творческий ход, глядя на который, задаёшься вопросом, почему никто не додумался до него раньше. Как идея и как классический монстр, вынесенный в название персонаж обладает адаптивностью, за 90 лет не вполне исчерпанной; линия самонадеянного учёного, которого невидимость делает маньяком, проходила как через наименее далёкий от Герберта Уэллса классический фильм 1933 года, так и через мизантропского «Невидимку» Пола Верховена. Второй из них вдобавок уже выставлял героя как абьюзера, пересекавшего личные границы; выводя этот момент на первый план и делая его более личным, новый фильм находит собственный путь.

Вышеупомянутые трактовки этой истории были ансамблевыми и не цеплялись надолго за конкретную точку зрения; здесь последняя достаётся занимающей центральное место героине, ставшей жертвой человека-невидимки задолго до того, как он превратился в такового. Отведённый целиком на роль второпланового антагониста, он больше не претендует на какую-либо психологию — от неё остался, по сути, лишь бессловесный садизм, — зато сам по себе становится психологией героини, в своей невидимости будучи воплощением травмы, продолжающей сопровождать её через пустые, тихие, обманчиво безопасные пространства.

Фильм сложно было бы обвинить в циничном использовании болезненной темы; скорее наоборот — его первая, самая камерная и лучшая, треть представляет собой довольно впечатляющий пример того, как продуктивно направить такую боль в русло жанрового кино. Ли Уоннелл, начинавший давным-давно как автор «Пилы» и искупляющий ныне грехи молодости неожиданными шагами вперёд в качестве режиссёра, и традиционно уходящая в своё дело с головой Элизабет Мосс детально подходят к эмоциональному состоянию героини и её взаимодействию с окружающим миром, и наблюдение за ней особенно чётко выявляет напряжение, лежащее в основе многих хорроров: между желанием увидеть людей в опасности — даже в муках, — и увидеть, как они одерживают верх.

Другими словами, есть знакомое предвкушение и удовольствие в сценах, где невидимый подонок манипулирует, злостно подшучивает и издевается над нашей беззащитной, не способной ничего доказать героиней, и в то же время надо самому быть социопатом, чтобы не находиться целиком на её стороне — именно по причине известной и подразумевающейся природы её с ним отношений, отношений несравнимо более близких, чем могут быть с угрозами вроде привидений или маньяков из слэшеров. Режиссёр соблюдает этот баланс, не вторгаясь в действо и не играя со зрителем агрессивнее необходимого, опираясь на умелое использование тишины, движения и негативного пространства, эффектно задействованное в других недавних хоррорах о неустанном физическом преследовании вроде «Оно следует за тобой» и «Не дыши».

Всё более отчётливая по ходу дела сложность заключается в том, что сценарий Уоннелла рассчитан на постоянно растущий, производимый любой ценой эффект. Пока этот эффект ограничен отпечатками шагов на полу или вплывающим в кадр бестелесным дыханием, фильм вполне гармоничен; но долго так он продолжать не готов, и преследование обретает масштабы, в которых правдоподобность отбрасывается безо всякого стеснения. Вопросы, на которые не будет ответов, копятся, триллер самозабвенно переходит в экшн, сдобренный патентованной наклоняющейся во все стороны камерой из «Апгрейда», и добросовестный подход к заявленной теме не то, чтобы исчезает или оказывается фальшивым — просто всё заметнее конфликтует с комиксовым сюжетом, орудующим твистами и превращающим антагониста в буквального костюмированного архизлодея, способного на что угодно.

Как и в «Апгрейде», в финальной трети «Человека-невидимки» Уоннелл горазд показать, что он, по крайней мере, любит возможность как следует закольцевать своё повествование (а также — что любит селить изобретающих страшные технологии учёных в одинокие модернистские жилища). Здесь этот импульс приводит к интригующе мрачному кульминационному поступку, вполне понятному и в то же время заслуживающему того, чтобы подробнее в нём разобраться. Но подобно тому, как фильм начинается — блестящим образом — ровно на моменте перехода из тяжёлой закадровой драмы в энергичный триллер, он и заканчивается ровно там, где триллер грозит перейти в нечто более сложное, — и эффект остаётся важнее всего.