Преступник:

Преступник: Сверлом в затылок

«Преступник» (“Criminal”), 2016
Режиссёр: Ариэль Вромен
Авторы сценария: Даглас Кук, Дэвид Вайсберг
Оператор: Дана Гонзалес
Композиторы: Брайан Тайлер, Кит Пауэр
Продюсеры: Крис Бендер, Криста Кэмпбелл
В ролях: Кевин Костнер, Гэри Олдман, Гал Гадот, Томми Ли Джонс, Хорди Молья, Майкл Питт, Антье Трауэ, Элис Ив, Райан Рейнольдс и другие.

«У тебя будут деньги! Куча денег!» — утешает где-то в середине «Преступника» героиню Гал Гадот персонаж Костнера, в чью голову с помощью голливудского сценаризма пересадили то, что осталось от мозга её погибшего мужа. К этому моменту фильм идёт уже достаточно долго, чтобы заподозрить, что именно этот довод использовали продюсеры, заманивая в фильм каждого из актёров; глядя на экран, тяжело представить себе какие-то другие. И всё равно остаются вопросы — неужели кто-то из этих людей до такой степени нуждается в пополнении банковского счёта, да и, в конце концов, сколько им в лучшем случае может достаться за участие в подобной бэхе, которая без них вполне могла бы отправиться прямиком на видео?

Учитывая, что в резюме сценаристов — черновик «Скалы» (который потом переписывали все вплоть до Соркина и Тарантино) и «Двойной просчёт», а прежде чем вынырнуть с «Преступником», они молчали 15 лет, совершенно естественно, что фильм представляет собой гибрид экшна 90-х (предельно абсурдная завязка, рейтинг R, автономность сюжета) и постборновского экшна 2010-х (шпионаж и слежки, дёрганая камера, пасмурная атмосфера, суровые морды).

Ими можно вдохновляться по отдельности, но вместе они неминуемо приводят к тому, что все происходящие в кадре глупости слишком конфликтуют с серьёзным тоном и потугами на реализм, чтобы результат хоть на километр приблизился к окрылённой, замечательной нелепости и стилю чего-нибудь вроде «Без лица», к которому завязка отсылает прежде всего.

Итого имеем Майкла Питта в роли очень нервного Сноудена, чьи знания и умения делают его ходячим макгаффином, во-первых, для главзлодея, первое появление которого сопровождается подписью «испанский анархист» (дальше этого раскрытие его персонажа не заходит), во-вторых — для плохо определённых «русских», в третьих — для ЦРУ в лице Олдмана, яростно смотрящего в мониторы, и Рейнольдса, изображающего Борна со скидкой. И поскольку фильм был снят до «Дэдпула», то теперь это единственный памятник тому периоду в истории, когда именно Рейнольдс мог погибнуть в кино через 15 минут после начала, чтобы отдать всё своё оставшееся время старому и помятому Костнеру, а не наоборот.

Единственная интересная идея, которая была у авторов, заключена в названии: в героя боевика здесь превращают злодея. Исполнение этой идеи — тоже интересно, но уже по причине того, что фильм сам толком не знает, как зритель должен относиться к Костнеру, и всю дорогу спотыкается сам об себя. За долгим рассказом о том, что персонаж — безжалостный зверь и ублюдок, неспособный к эмпатии, следует пояснение, что он пережил тяжёлое детство и удар по голове; ближе к финалу, вроде бы окончательно перейдя на светлую сторону под воздействием чужой памяти и милого ребёнка, он с внезапной радостью воспринимает смерть полицейских. Фильм то и дело обретает мизантропский оттенок, который служит в нём единственным развлечением; особенно хороша короткометражка в середине, во время которой сбежавший от преследователей и кровоточащий из затылка герой с задором избивает автовладельцев и хамит официанткам и библиотекаршам.

Другое дело, что этот отрывок, равно как и более поздний момент, когда Костнер пытается убить женщину кактусом, так и остаются исключениями из общей хмурой бессмыслицы. Персонажи то и дело пытают друг друга на тему того, где же Майкл Питт, Костнер имеет абсолютно слизанные с Борна «воспоминания», а главзлодей в лучших традициях голливудских представлений о хакерах весь фильм сидит с ноутбуком в сырой полуразрушенной церкви и несколькими нажатиями клавиш взламывает и выслеживает всё и всех, кого в тот или иной момент требует сценарий, но вся эта часть сюжета так и не становится для зрителя хоть на грамм интересной, а вымученная дружба главного героя с женой и ребёнком лишь сильнее замедляет действие. Настоящий зрительский аватар большую часть времени — не Костнер, а второплановый Томми Ли Джонс; он, кажется, ещё ни в одном фильме не выглядел более грустным и потерянным, чем здесь. Добиться такого — само по себе достижение.