«Багровые реки 2: Всадники Апокалипсиса» (“Rivières pourpres 2 — Les anges de l'apocalypse, Les”), 2004
Режиссёр: Оливье Даха
Сценарий: Люк Бессон
Оператор: Алекс Ламарк
В ролях: Жан Рено, Бенуа Мажимель, Кристофер Ли, Камилла Натта, Огустин Легран
Бывают такие специальные люди в кинематографе. Им не нужно ничего делать в кадре. Им достаточно туда ходить, сюда ходить. И аудитория тут же встанет, и будет аплодировать долго и продолжительно. Что же происходит, когда в одном месте собираются сразу несколько таких талантов? Правильно, получается капустник — красивый, но бессмысленный.
Ничем, кроме соображений хвастовства и эдакого показного бряцанья отточенным клинком своего таланта, решение Люка Бессонна взяться за продюсирование сиквела в общем-то провалившихся «Багровых рек» объяснить нельзя. И не то чтобы Люк наш Бессон вправду не знал провалов, просто это ему, видимо, действительно стало настолько интересно, что он тряхнул стариной и не только нашёл денег и исполнителей, но ещё и сценарий написал. По последним временам, когда «фильмом Люка Бессона» называют всё, что ни попадя, это уже очень интересно. Ну и, к тому же, кто из нас, заядлых синефилов, не любит замечательных актёров Жана Рено и Бенуа Мажимеля? А уж как любим Сарумана Кристофера Ли! Сходим, обязательно сходим. Уже с готовностью увидеть полную, незамутнённую лажу, но всё равно — любим ведь, потому многое простим.
Это настроение вообще вещь сильная, от него очень сложно избавиться, как от уродов, сидящих на соседнем ряду и громко разговаривающих под попкорновое чавканье. Но нам ли не привыкать к преодолению негативного окружения!
«Багровые реки 2» так и пролетели на экране, в сомнениях и непреклонном желании высмотреть всё хорошее, что в них есть, чтобы получить положенное за свои деньги удовольствие, но и чтобы уж поворчать потом всласть. Ведь правда — картинка в фильме столь сочная, быстрая, агрессивная, выстроенная, что даже не успеваешь задуматься, что там такое ляпнул очередной персонаж? Стигматы по каменной кладке, тайные знаки, разбросанные по экрану, модная нынче трэшовая архитектура кадра — всё работает на одно, погружает тебя в непрерывное, стилистически выверенное кинематографическое действо, которое, не останавливаясь ни на секунду, прервётся только глупейшим финалом. Да и чёрт с ним, всё равно, сколько там сюжетных неувязок и откровенной бредятины. Потому что — сочно, живо, быстро. Потому что — энергично.
Когда на экране Бенуа Мажимель начинает подвергать физиономию супостата физическому воздействию, когда его собственная физиономия подвергается тому же, когда Жан Рено одной своей челюстью двигает сюжет вперёд, когда взрываются машины и всё разрывается вокруг на части… ты уже не думаешь, что это там тебе пытаются пропихнуть. Ты смотришь и радуешься. Потому что ждёшь, когда же снова мелькнёт на экране шустрая фигура в рясе, а она мелькнёт, и не раз!
Монахи делают сальто на бегу, монахи отбивают пули мощной грудью, монахи прытко несутся-убегают, монахи вдаряют с ноги так, что уже начинаешь задумываться — а правы ли мы, думая, что нам морочат голову. А вдруг, и правда это фильм об Апокалипсисе, что вот-вот он грядёт! Ведь и главное место действия — заброшенный монастырь, замечательная придумка и мастерская реализация, все эти кельи, стилизованная статуя Христа, древний камень, всё те же монахи… Придут простые серые парни, подберут рясы, улыбнутся во все девяносто шесть своих зубов, и как начнут вершить судилище!
Да и шиш бы с ним, с обломом в финале, хотя в самом представлении идеи Евросоюза в виде такого дьявольского наваждения есть немало своеобразного юмора, да и оригинальная «реконструкция» мотива Иисуса с апостолами — очень неплохо, даже сильно. Но чудес не бывает, а нам не привыкать. Фильм этот стоит посмотреть хотя бы раз именно ради отличного, концентрированного драйва, который достигается талантом прежде всего оператора Алекса Ламарка, а также добротной командой каскадёров, чья работа вызывает только радость — не забыли ещё за компьютерными спецэффектами простого работника бицепса и чувства равновесия. И пусть её, глупость, когда б вы знали, из какого сора… Главное ведь — стиль, атмосфера, действие.
Фильм причудливым образом сочетает в себе все необходимые качества отличного триллера. Хорошо, но мало. Смотришь фильм, не отрываясь, но вместо загадочности ощущаешь глупость, а вместо фатума — пустоту. Тому способствует и вылизанный больничный интерьер, и стерильные, ни на что не намекающие диалоги. Прекрасный визуально фильм напрочь лишён смысла, мимо которого ни один саспенс (который в фильме достигается, но, увы, исключительно операторскими усилиями) не проскочит, ни один триллер не пробежит
Жанры в кинематографе бывают разные. Каждый пишет сценарии и снимает в ту степь, в которую ему позволяет продюсер и собственные возможности. И только один человек может похвастаться тем, что он и есть — целый жанр в одном флаконе, под одним именем и с одним по сути, распространённым в пространстве и времени, переходящим из фильма в фильм уже десятками, смыслом. Зовут этого короля сборов и стоической выдержанности, не замутнённой никакими перипетиями мирового кинопроцесса — Стивен Батькович Кинг, человек и бренд
Над героиней висит обвинение в зверском убийстве своего мужа топором, а также разные голоса и призраки. Причем последние обладают неслабой активностью, побивая бывшую докторшу головой о стены и совершая другие противоправные действия. Начинаются подозрения, дружба с бывшей подопечной, разные знаки и попытки их расшифровки, в общем невероятно активные для одиночной палаты следственные действия приводят сначала к побегу из «психушки», а затем и к разъяснению всех «многочисленных человеческих жертв»
Масштабные виды Земли из космоса, застывшие над земной поверхностью облака, красота неописуемая; виды на МКС, кадры выхода космонавтов в открытый космос для монтажа блоков станции, перемещение космонавтов по поверхности станции, работа руки-манипулятора; рабочие помещения станции в мельчайших подробностях, все эти гайки, болты, провода, тумблеры, кабели и прочие высокотехнологичные атрибуты, торчащие отовсюду в совершенно неприкрытом виде — вот так оно там устроено, и невозможно смотреть на это не разинув рот
Первые премьеры месяца начались с пылу с жару ещё первого апреля, и мы о них уже писали, осталось уяснить, какую программу подготовили нам прокатчики на оставшиеся четыре недели, и какими блюдами нас накормит мировой кинематограф. Сразу отмечу массовое засилье драматического, мистического кино и просто триллеров. Исключения среди заметных премьер присутствуют, однако заранее скажу, что ценителям иных жанров скорее всего придётся присматривать себе программу просмотра в залах, не претендующих на массового зрителя
Попытка снять фильм на евангелический сюжет — всегда вызов. Режиссёр хочет, чтобы зритель не увидел, но ощутил и оставил в себе это чувство, а потому осознанно не даёт ему отдушины финала — неминуемое Воскресение наступает в тишине, не изображая катарсис. Зритель покидает зал скорее не возвышенным, а опустошённым, высушенным этой кровавой пьесой. Мел Гибсон добился своего — посмотревший этот фильм не станет больше воспринимать страдания Христа как ритуальную фразу. Они станут для него реальностью
Направляясь на просмотр голливудского киношедевра, я думала — а ну как Анжелину нашу Джоли опять прокатят, поматросят и бросят. А ведь уже и несолидно — «актриса является послом доброй воли Управления Верховного комиссара ООН», читаем в прессе и ужасаемся. Как же так, человеку столь изрядному, и пистолетами да ногами в обтягивающем трико размахивать. А ведь и талантом бог не обделил, и сказать может, и изобразить какие эмоции, и сыграть может, что твой Шекспир, а вот не дают девушке нормальных ролей
А где же комедия? Она там, где проявляются характеры конкретных людей, там, где люди остаются людьми, потому что хоть и война, а у каждого из них свои проблемы. Надвигающаяся угроза лишь поместила этих людей в особые обстоятельства, ускорила темп жизни, втиснула в ничтожный двухдневый срок немыслимое количество событий, перевернула всё с ног на голову, уравняла и столкнула между собой совершенно разных людей, кому-то дала шанс, кого-то оставила у разбитого корыта, обнажила всё истинное, смела всё наносное
«Концептуальный триптих о чеховском понимании любви» — так сам режиссёр называет свой новый фильм. Сергей Соловьев объединил в одну сюжетную линию три чеховских рассказа: «Доктор», «Медведь» и «Володя», обогатив тем самым каждый из них истоками, последствиями и отражениями, а затем снял по ним собственную интерпретацию трёх чеховских историй любви и жизни. Одна из них печальна, другая трагична, третья — шутлива, и каждая — мозаика неисчислимого множества образов того, что люди называют любовью
