Маньяк

Рецензия: Американский психонавт

Когда Кэри Фукунага снял свою «Джейн Эйр», никто ещё не понимал, что из этого получится, но уже тогда была видна его дотошность к деталям и точность жанрового видения. По сути, Фукунага погружается в любой жанр, как в новый для себя мир, пропитывается им насквозь и только потом начинает транслировать его зрителю. Успех «Настоящего детектива» был в том же — не выходя ни на секунду за пределы американского Юга и не говоря формально ни слова сверх того, что было придумано до него, Фукунага довёл его до столь гротескного совершенства, что даже достаточно прохладно относящиеся к этой культуре российские зрители выли от восторга, что уж говорить о более вовлечённых людях, и в этом смысле можно не беспокоиться о грядущем «Бонде», который вроде бы достался Фукунаге после увольнения Бойла. При этом каждый раз Фугунага, не изобретая какую-то новую философию, умудряется находить в исходном материале место для своей собственной антологии бытовой драмы, каждый раз поворачивая всё так ловко и изощрённо, что волосы на голове начинают шевелиться.

В случае с «Маньяком» режиссёр и шоу-раннер, аналогично, не стал изменять собственной методе. Даже получив от «Нетфликса» карт-бланш на производство чего угодно, любой ерунды, лишь бы под своим лейблом, он честно взял все интересные ему киберпанковские идеи и соорудил из них антологию визионерской американской романтической неоновой околофантастики, какой он её видел. С нуаром, соцреализмом, ретро-дизайном, и самое главное — бытовыми драмами, ради которых всё и снимается.

По сути, первые две муторных серии (которые ко всему ещё и самые длинные в сезоне), пока нас мучительно знакомят с персонажами Джоны Хилла и Эммы Стоун, нужны автору именно затем, чтобы все дальнейшие фокусы приобрели истинный смысл и напитались нужными красками. Потому что без них весь дальнейший сюр с Джастином Теру, его мамой-компьютером и подружкой-подружкой, будет только сюром, таким, знаете «Малхолланд-драйвом» без Линча, но с бонсаем. Впрочем, у Линча тоже как-то был бонсай.

И потому в какой-то момент антология Фугунаги аппроприирует и его, как последовательно включает и «Фарго» с его милыми социопатами, и «Вечное сияние» с его погружениями в чужие сны, и «Примесь» с её неразрывной связью между персонажами, местами мелькает даже «Американский астронавт» с характерными декорациями из трэш-фантастики семидесятых. А уж когда дело доходит до «Властелина Колец», гангстеров и собственно нуара, тут уж погружение в коллективное бессознательное современного жанрового кино окончательно перестаёт играть исключительно роль декораций, а становится неотъемлемой частью пьесы наравне со всеми родовыми травмами героев.

И все уже забыли весь этот налёт соцпамфлета с фэйковыми друзьями, нанимаемыми за деньги, японскими квартирами-комнатушками, неоном, зловредными корпорациями и тёплыми ламповыми экранами мониторов и телевизоров. Остаётся только одиночество героев, которые хотят банального счастья, только не понимают, в чём оно состоит.

На возвращение из мира грёз Фукунаге понадобилась ещё целая серия, в которой по сути ничего не происходит, просто все, согласно заложенной ранее программе, начинают по очереди водить хороводы и удаляться в закат. Зло повержено, добро восторжествовало, люди, любите друг друга. Фукунага не мог бросить своих героев в том аду, куда он их так нерасторопно поместил. Он чувствует, что в ответе за них, как и за нас, зрителей, потому его финал «Бразилии» обязательно закончится на предпоследней сцене. Потому что это добрая сказка.