Дэдвуд

Рецензия: Сказать им что-нибудь красивое

Тринадцать лет назад «Дэдвуд» стал одним из сериалов, особенно безвременно подошедших к концу, и теперь вернулся — на, вероятнее всего, последние два часа, ставшие и возрождением, и продолжением, и эпилогом. Когда-то он начинал с того, что на примере превращения вынесенного в название поселения в город отслеживал, как из беззакония — на грязи, крови, деньгах, отношениях и ритуалах — рождается общество. С его роскошными литературно-вульгарными диалогами, возникавшими за минуты до съёмок сценариями и вечно росшим числом собранных в одном месте, являвших собой замечательную компанию персонажей, детище Дэвида Милча стало в процессе особенно пронзительной хроникой того, как из взаимодействия людей рождается нечто большее, чем они сами, — будь то город, произведение искусства, или что угодно ещё.

Эта взаимосвязь между тем, что происходило по обе стороны камер, больно дала о себе знать в финале третьего сезона, непреднамеренно завершившем весь сюжет на ноте глубокой несправедливости, которая отразилась в факте закрытия сериала и была им усилена. Персонажи могли искать утешение в установившихся между ними связях; зритель — в том факте, что 36 часов «Дэдвуда» попали в мир. Прошло тринадцать лет. Фильм оставался вечной возможностью — и стал реальностью после того, как возрождения ставших классикой сериалов набрали популярность. Две дюжины актёров, в промежутке не попавших под землю, остались в деле. Милч написал сценарий, борясь с Альцгеймером. Всё это ключевые моменты для того, чем является итоговый результат.

На экране, как это бывает и в реальности, изменилось всё и ничего. Все персонажи выглядят иначе, но все остались верны своей природе и манере общения; что наиболее важно, все одержимы прошлым — причём именно тем прошлым, которое зритель видел собственными глазами и здесь видит снова благодаря избытку кадров из сериала. Эта одержимость подпирает собой и в определённой степени оправдывает переработку фильмом ключевых сюжетных элементов; здесь вновь вблизи друг от друга находятся убийство благородного человека из-за куска земли, похороны и свадьба. Отдельные трупы по-прежнему скармливают свиньям: некоторые традиции прогресс останавливать не должен. Едва ли не каждая вторая реплика рефлексирует насчёт прошлого или будущего.

За взглядом в прошлое и повторным его переживанием следует и исправление ошибок. В лучшие моменты оно принимает вид красивого возмездия — как в сцене аукциона, где капитализм, который когда-то не смогли победить фронтирные методы лучших людей города, терпит поражение от самого себя. В другие моменты катарсис достигается через исполнение желаний, которому на своём закате не готов противостоять даже Милч. У него и единственное заметное новое лицо в кадре являет собой нарочитую замену несправедливо ушедшему старому — в чём, впрочем, есть своё наблюдение о том, что всему найдётся повтор и замена. В конечном счёте, всё это лишь вновь доказывает мысль, которую Ник Пиццолатто сделал фундаментом третьего сезона «Настоящего детектива», одну из серий коего Милч помог написать: Время — единственный Бог.

Как сериал о построении общества, «Дэдвуд» был полон интриг, ухищрений и неожиданного развития отношений между людьми; годы спустя общество создано и, за редкими исключениями, ничего внезапного в нём произойти уже не может, а резонансным может быть не только наличие, но и отсутствие взаимодействия между героями, однажды повлиявшими друг на друга. Речь идёт не о том, чтобы погрузиться, но о том, чтобы навестить — и почти тут же попрощаться, пока один и тот же снег, как у Джойса, падает на всех, кто жил здесь и умер. Созданная ими Америка продолжит свой путь.