Бумажный солдат:

«…Зачем пошёл, зачем пошёл?…»

Легче плюнуть и сходить, чем терпеть методичное распиливание мозга: «…умный фильм… интеллектуальный фильм…кино со смыслом» и выслушивать обвинения жены в собственной тупости и оторванности от культурной жизни (поскольку я практически никакого кино не смотрю – ни интеллектуального, ни высокодуховного, ни романтического, ни лирических комедий, ни артхаусного, ни блокбастерного, ни… вообще никакого – упрёки принимал как справедливые).

Как-то давно, одним глазом, случайно увидел пару отрывков из предыдущего фильма Алексея Германа-младшего (крайне похабная привычка, кстате, присобачивать к фамилии «- младший». Псевдоним тогда возьми, что ли…) с полубезумным названием «Гарпастум».

Что за словцо такое общедоступное?

А это древнеримское имечко для игры в мяч ногами – прообраза футбола.

Фильмец рассказывает про молодых людей, которые накануне Первой мировой войны обучаются игре в футбол, по ходу нервная любофь, и всё это, по словам критиков, «пронизано» (за это словечко сразу вешать нужно) предчувствием мировой войны.

Всё это, конечно, в блёклых жёлто-серых тонах, мутных диалогах и стилизовано под ретро.

Захватывающий сюжет, ничего не скажешь. Чем ещё и заинтересовать зрителя в десятых годах нашего века, если не такой историей?…

Это я к тому, что от культпохода на Германа ничего хорошего не ждал. Исчерпав все свои аргументы, пошёл, как баран на заклание.

Ну что вам сказать?

Как у Раневской: «Вы у меня спрашиваете – как дела? Вы помните, я вам говорила месяц назад, что мои дела – полное говно? Так вот, это был ещё марципанчик…»

Фильм якобы про подготовку полёта Гагарина в космос, якобы про душевные метания врача, занимающегося с космонавтами и якобы про «атмосферу времени вообще».

Руки чешутся добавить – «…якобы фильм».

Потому что при всех внешних признаках кинофильма – хороший звук, прекрасный кадр, работа оператора и т.д. – это именно «якобыфильм».

Внутри ничего нет.

Вообще ничего.

Кроме изогнуться по-особенному, «показать себя» и проституточьего желания вильнуть попкой (попкой-младшей) перед заграницей, сделать фестивальное кино с поливаньем собственного народа и истории страны грязью, с расцарапываньем щёк ногтями.

«Это мы, Господи!…(«Господи!»- читай как «жюри Венецианского кинофестиваля»)

Это мы, русские! Мы вот такие – грязные, истеричные, никчёмные, жалкие, жестокие, ущербные и дикие!…

Это мы!…Всегда мы такими были и всегда такими будем!…Щас я ещё грязноты подброшу, секундочку!…

Вот такие мы ещё, вот!…»

Специально почитал в Интернете высоколобые мнения критиков и испражнения самого афтыря-Германа – «…это не реконструкция событий, а …интуитивное представление режиссёра, художественный образ…»

«…И если пытаться выцедить квинтэссенцию фильма, то он и не простая ретроспекция, и не социальная фантастика. Это, скорее, философское эссе сродни «Мифу о Сизифе», где фигуральная интрига — лишь пример работы мысли. Для наглядности. За «примерную наглядность» и прощаются любые мелкие неубедительности и недоказанности»

На грязном поле «ЯкобыБайконура» мечутся непонятные люди, непонятно куда и зачем, произносят непонятные рваные слова.

Как и евоный папашка, Герман-старший, сынуля тоже впихивает в кадр разнообразные «художественные символы» - фотографию Сталина, обрамлённую лампочками, велосипеды в грязи, шлагбаум в чистом поле, паровоз без колёс в тупике, бессмысленное разбрасывание лент в воздух и крики «Ура!…Урра!…»

Неважно, что на Байконуре не было такого развала и грязи, неважно, что врачи «наблюдают» космонавтов в узких закутках чуть ли не поселкового медпункта…это неважно, это квинтэссенция всё…

«Надо вот ещё что сделать, - изобретательно думает Герман, – пусть космонавты тренируются в бассейне, который устроили в бывшей церкви с разрушенным куполом, а между осмотрами они пусть курят, и чтоб были бараки, и грязи побольше, и всяческого говна, и чтобы герои постоянно в эту грязь падали (кадры получаются эстетически насыщенные)…и ещё надо, чтоб перед стартом космонавты поехали в скафандрах по грязи на велосипедах, а рядом буксовала в луже чёрная двадцать первая «Волга»… - всё вроде?

А, нет!… - надо ещё, чтобы Гагарин перед стартом читал Пастернака в переводе Бараташвили (или наоборот, неважно…).

Вот теперь хорошо, теперь точно хорошо…»

Нет, нехорошо.

Надо было тебе, режыссёр, заставить космонавтов в скафандрах выталкивать из грязи буксующую «Волгу», а в «Волге» чтоб сидели генералы во френчах и говорили что-нибудь такое тупое-тупое, грубое-грубое…

Что-нибудь типа:

-А на Марсе КПП будем делать?…

- Конечно, будем. На спутнике и сделаем, без КПП никак невозможно. Как его, спутник этот?…Фобос, что ли? Фобос-Хуёбос…

И засмеялись чтобы жестяным нечеловеческим смехом, а в ракете чтобы была паровозная топка, и чтоб солдатики-узбеки подбрасывали в неё уголь стахановскими лопатами.

Эта тухлая претенциозная отрыжка тарковщины замаяла всех ещё в «Сталкере» и «Зеркале» триста лет назад, потом её сто пятьдесят лет мусолил Герман-старший, теперь её, уже несколько раз переваренную и высранную, поднял младшенький, старательно пережевал, наделал красивых кадровых завитушек и преподнёс нам под видом «квинтэссенции» и «ретроспекции».

Но никакого другого чувства, кроме как немедленно изблевать, не возникает.

Если нет способностей сделать просто и хорошо, всегда делают мутно и плохо, а отом называют квинтэссенцией и духовностью.

Только в кино для этого возможностей больше, чем в других областях.

Тем не менее, вышел я из зала чрезвычайно довольным (жена-то уже после десяти минут просмотра поняла, куда меня втянула, весь фильм сидела, испуганно вжавшись в кресло и ожидая справедливой кары по окончании).

Когда зажёгся свет, я уже раскрыл рот, чтобы бурно и образно высказать ей всё, что я думаю о Германах-всех-поколений, об этом кинце, о ней, о своём потерянном времени, о…

Но здесь я посмотрел на немногих зрителей, присутствовавших в зале (человек двадцать пять) – какие же у них были очумело-растерянные лица!!!

« Что – и это всё?! Это уже конец фильма?! Больше ничего не будет?…А…а…а почему? Это кино такое было или где? Или куда?…»

И когда я громко высказал своё краткое мнение по поводу этого «якобыфильма», люди радостно заулыбались. Всем стало легче, когда говно назвали вслух говном, а не квинтэссенцией.

А мне сейчас, когда высказал то же самое, но развёрнуто, стало совсем хорошо.

А!… - Чулпан Хаматову только жалко. Роскошная актриса, а играть там нечего

голосуй