Морфий:

Все было бы совсем печально и просто неинтересно, если бы не финальная сцена в кинозале. Вот за нее я почти был готов простить весь предыдущий фильм. Надо понимать ее, как смачный такой прощальный плевок в лицо зрителю, и персонально в лицо зрителю “Морфия”, особенно тому зрителю, который очутился на сеансе случайно (если найдутся такие безумцы). Вот, мол, посмотрите на себя, рядом с вами происходит страшное, а вам, используя монолог Михаила Ефремова из “12” Н.Михалкова, “бы все ржать и ржать”.

Однако же не будем поддаваться. А по какой причине мы, собственно, должны обратить внимание на больного морфиниста? Да, он неплохой хирург, может и человек тоже неплохой, но вся эта история с подсевшим на сильный медицинский наркотик врача не вызывает никаких эмоций, хотя вроде все на это направлено. И не потому что не жаль нам его, нет, жаль, конечно, но вот нет причины, по которой мы бы начали сопереживать герою, нет, как пишут в учебниках по уголовному праву, “стечения тяжелых жизненных обстоятельств”, приведших к трагическим последствиям (суровые будни сельского врача должной причиной, при всем уважении, таковыми не считаю). А потому получается, что фильм то, используя слова самого режиссера Балабанова, скорее об обстоятельствах. То есть обстоятельство морфий, которое в данном конкретном случае оказалось сильнее главного героя, и все заметьте. Об обстоятельствах, кстати, снимает тоже популярный сейчас западный режиссер Иньяриту, у которого все его на нынешний момент 3 фильма на заявленную тему. Однако если взять лучший, на мой взгляд, его фильм “21 грамм”, то он разительно отличается от “Морфия” тем, что в первом для сопереживания есть и объект, и история и выводы из нее, что в совокупности приводит к вожделенному катарсису в финале.

Что же должно нас заставить оторваться от своих развлечений и взглянуть на суровую реальность, представленную господином Балабановым? Тем более что художественный средства для подачи этой самой реальности у него весьма специфичны. Я из принципиальных соображений не смотрел “Груз - 200”, но готов был перед ”Морфием” ко всему. То, что автор Балабанов обращается ко всему, что по идее у нормальных людей должно вызывать отторжение, есть собственно выбор этого автора. Пусть кровь, пусть кости с мясом, все-таки на то есть заявленная медицинская тематика. Но вот сценой, после которой у меня резко полезли на лоб брови и уже не от отвращения, а от изумления, стала сцена минета. Не то чтобы она была какая-то сверхразвратная или сверхоткровенная, но совершенно не понятно к чему она была. Зачем? Какой такой сюжетообразующий смысл она в себе несла, что автор не мог обойтись без нее и донести до нас ту же мысль иными средствами? Пользуясь словами одного критика, просто оттого, что лучше не скажешь, вот тут уже действительно становится не понятно с кем мы имеем дело, с доктором или пациентом.

Свой же диагноз, основываясь на просмотре данного фильма, я поставил.

голосуй