Миссия Серенити:

Я тут... нарыл, в общем, на просторах. Автор - "Призрак". Не мое. С фансайта.

Невероятно, но это факт. Джосс Уидон совершил то, о чем подсознательно мечтает каждый, кто хоть раз в жизни, не отрываясь, долго смотрел на звездное небо, чувствуя, как его тянет туда – в бездонную пустоту, сверкающую миллионами огоньков. Что же такого он сотворил, этот американец? Удачно свел вместе космические корабли, лошадей и стрельбу от бедра – и все в одном проекте, жанра «космический вестерн»? Придал своим героям неподдельную искренность и сумел вывести их поведение, эмоции, чувства, диалоги за рамки насквозь изъеденных молью времени голливудских клише? Умело обошел кинематографические штампы, и при этом мастерски вывел параллели с историей своей страны?

Нет, друзья мои. Он сделал гораздо больше. Пересмотрите сериал. Пересмотрите (и это обязательно!) фильм, по задумке Уидона ставящий логическую точку в сюжетной линии сериала. Обратите внимание на каждую сцену в эпизодах сериала, в которой «Серенити», разгоняясь, улетает вдаль. Вслушайтесь в слова Мэла в финальной сцене фильма. Я позволю себе напомнить: «Любовь. Можно освоить таблицы, но, поднимая в воздух корабль, который сама не любишь, ты когда-нибудь обязательно вылетишь из пилотского кресла. Любовь удержит корабль в воздухе, когда он…по всем законам должен упасть. Любовь сделает твой корабль…родным домом».

Я разменял четвертый десяток, и видел достаточно, чтобы понимать: в реалиях нашего мира далеко не всегда находится место сентиментальной романтике. Но слова, приведенные выше… Эти слова вам скажет любой моряк, в тысячный раз выходящий в море, несмотря на штормовое предупреждение. Любой летчик, в тысячный раз проверяющий готовность систем, и запрашивающий у наземных служб разрешение на взлет. Так что меня абсолютно не удивляет, что каждый раз, пересматривая финальную сцену и слыша эти слова, я, нормальный русский мужик, взрослый, крепкий, здоровый физически и психически, не склонный к излишней слащавости – я плачу. Да-да, плачу, честное слово. По щекам текут слезы, самые что ни на есть обыкновенные. И когда я плачу, я чувствую этот чертов зов где-то в глубине души – желание вырубить компьютер, телевизор, послать к черту дела, набросить на плечи потертую кожаную ветровку, выйти из дома и... Как же было бы здорово не просто стоять у калитки и тосковать, а твердым, размеренным шагом идти, пусть не в сторону вымышленного небольшого транспортного корабля класса «светлячок», а хотя бы, к настоящему легкому одномоторному самолету. Чтобы через минуту взмыть в воздух и уже не думать ни о чем – только ощущать себя птицей, только ловить этот безумный восторг полета и чистейшего, прозрачно-синего неба вокруг!

Но самолета у меня нет. И уж тем более – нет собственного «светлячка». И поэтому я сижу перед экраном и плачу от бессильной тоски. Но плачу недолго. Потому что через пару секунд я слышу слова юного альбатроса: «Буря усиливается». И в ответ – всего три слова, сказанные уверенным, негромким голосом: «Мы ее пройдем». А затем вижу «Серенити», взмывающую над планетой – и вместе с ней взмываю и я. Там, на мостике, сейчас не только Ривер и Рейнольдс. Там и я, вместе с ними. Стою рядом с креслом Ривер и смотрю, как перед обзорным окном дружеские (смею надеяться) объятия космоса величественно раскрываются и пространство мягко похлопывает меня по плечу: давай, друг, поднажми. У вас еще столько дел впереди.

Слезы все еще текут. Но уже не от грусти. Теперь это – моя душа. Плачет от радости, смеется сквозь слезы и рвется туда, вверх и вдаль, как можно быстрее… Даже если снаружи бушует буря.

Верно, Мэл. Мы ее пройдем.

(c) Призрак

Я в ауте. Роман, даже вы согласитесь, если произведение действет на людей так, не стоит его ругать, а? Это как к Пикассо приставать насчет квадратных женщин, мол, не бывает такого... Не знаю. Дураков поржать не к месту в кинозале всегда хватает - ведь кто-то на заборе пишет ***, он и в кино ходит тоже, кто ему запретит. А я вот прочитал, и догнал - чего именно цепляет...

голосуй